...черный асфальт... визг тормозов... ворота закрыты... фигура... шаги... ворота... шаги... черная куртка... протянутая рука... ворота закрыты... черная челка... затравленный взгляд... асфальт... стук подошв... протянуты руки... сюда... закрыто... сюда... навстречу... шаги... визг тормозов... свет фар... силуэт... бабочка черная ...белый свет... липкая паутина... застыл... вскинуты руки... сюда... глаза... обреченно... назад... приоткрыто окно... рука... белый плащ... рукав... белый... свет фар... белый... вороненый металл... хлопок... слишком медленно... черная кровь... черный асфальт... черный свет... ворота... сюда... белый плащ... глаза... белая челка... белый... белый... белый... пузыри на белых губах... машина... другая... другая... машина... ворота... закрыты... закрыты... белый асфальт...
...беги...
...да беги же...
...шаги... из-за поворота... черная куртка... испуганный взгляд... назад... машина... медленно... без остановки... чуть медленнее... беги... замедляет ход... ползет вниз стекло... черное... черное... белая рука... вороненая сталь... хлопок... пальцы... сжимаются... черные полосы... на закрытых воротах... черная кровь... черный асфальт... белая машина... без фар... тень за поворотом... умирает звук... черная тишина... кровь на черных губах... черная... черная...
...
Я просыпаюсь. Крик застывает в гортани обломком горького льда... сгустком застывшей желчи и крови...
Крик как рыболовный крючок... и натяжение тонкой лески...
Рывок — наружу...
Я просыпаюсь.
читать дальшеПредутренние сумерки — густые и липкие. Как серая, влажная от пота простыня, облепившая тело. Не пошевелиться и не вздохнуть.
Я просыпаюсь.
Мысли. Воспоминания. Раздробленный калейдоскоп. И только желание — одно... глубоко в подкорке... Вновь вспороть себе кожу... там, где едва заметной ниткой запястье перетянул белый шрам... и начать выводить на полу... Знаки... Знаки... Знаки...
Опасность.
Предупреждение.
Для кого?...
Я просыпаюсь.
И не помню — что видел во сне.
Я опять не успел.
...
Я просыпаюсь.
Рывком. Как подброшенный. И не могу понять — где я и что со мной.
Первые секунды — полной дезориентации.
Не понимаю...
Мой дом. Моя спальня. Моя постель. Тогда — откуда всё это?
И необъяснимый, совершенно животный, липкий страх...
Откуда?...
...О-Юми приносит завтрак, но я не могу заставить себя даже смотреть на еду. Мутит от одного только запаха. И чай кажется совершенно безвкусным. Как дистиллированная вода.
Тренировка в зале — до изнеможения. Бесполезно. Бессмысленно. Взгляд не отрывается от телефона, оставленного у порога. Мысли... Мысли мои тоже где угодно — но только не здесь.
Когда мобильник наконец начинает звонить, — тугой кокон тишины-ожидания лопается с физически ощутимым хрустом... Но напряжение тут же возвращается вновь.
Это — не он.
Мияки.
Усталый голос. Непривычная неуверенность в тоне.
— Мибу-кун... не против, если я заскочу на кофе?...
Конечно.
...
Он выглядит так, словно не спал две или три ночи подряд. Взъерошенный, в мятом костюме. Съехавший набок галстук... И всё время нервным жестом трет шею — как будто натерла удавка...
Красные ободки у глаз. Воспаленные белки. И сигарету сует в рот с обреченной жадностью курильщика, у которого эта — далеко уже не первая пачка за сутки...
— Черт знает, что творится, Мибу... Город как будто с ума сошел. Мало нам этих выборов на носу. Мало нам обычных разборок. Так еще — сначала этот твой ублюдок. Теперь — похоже, «серийщик» объявился...
Теперь понятно, откуда этот запах от его одежды. Я втягиваю воздух, и невольно морщусь.
Кровь...
Пока раздумываю — как и о чем могу спросить копа... да и нужно ли мне вообще спрашивать его о чем-либо?... — он сам поднимает голову, отставляя пустую чашку.
Странно оценивающий взгляд. Мне невольно становится не по себе.
Ни с чего, разумеется. Просто я настолько издергался за последние трое суток, что вспыхиваю, как сухая трава, от малейшей искры.
— Мне... нужна твоя помощь, Мибу.
Даже так?
Неожиданность смены ролей. До сих пор помощь нужна была мне — и я за нее платил.
Однако сейчас о плате даже не заговариваю. Это — уже нечто другое. Возможно.
Новый этап.
— Если это в моих силах, Мияки-кун.
Кивает. Медленно. Задумчиво. И опять — точно такой же взгляд.
Что же такое там у них произошло?...
— В твоих. И в силах — и в интересах. Убийства в Гионе, Мибу. Три девочки — сегодня ночью. И четвертая — пропала. Вот, посмотри...
Он показывает мне поляроидные снимки.
Но я пока не смотрю. Только слушаю. И это... и вправду хреново.
...Девочек кто-то заказал на всю ночь, снял банкетный зал в одном из чайных домиков... Договаривался — явно посредник. Его сейчас ищут. Самого же клиента — никто не видел.
А утром — три трупа. И что хуже всего...
— ...Представлено всё так — как будто они сами друг дружку прикончили. Голыми руками... Бред, конечно, но... Да ты посмотри на снимки, Мибу... Ничего. Вот в натуре — было паршиво. А это что — картинки...
Картинки?
Я благодарю милосердную Канон, что пренебрег сегодня завтраком...
...Распоротые животы... кожа, развернутая влажными алыми лоскутами, наружу... и вывернутые внутренности... Руки у каждой — в крови, едва ли не по локоть... скрюченные уродливые пальцы...
...И лица... Чистые... Улыбающиеся...
Почти... блаженные...
Экстаз...
— Теперь взгляни сюда...
Рука крупным планом, там, где кожа чистая от крови. Чистая... если не считать аккуратного ряда знаков, от плеча до запястья. Тонких, как будто начерченных алой кистью...
— А четвертая девочка?
— Как сквозь землю. Ищем...
Да. Я знаю — как они умеют искать...
Впрочем, и Мияки, похоже, не строит особых иллюзий.
— Я потому к тебе и пришел, Мибу. В Гионе — молчат, как в рот воды набрали. Сам знаешь, копам там не то чтобы доверяют. А у тебя — связи. Ты же и сам оттуда девочек берешь... Кто знает — а если завтра у тебя самого здесь такое же приключится...?
— Пожалуйста, Мияки-кун. Не надо меня пугать. Я и без этого сделаю всё, что смогу...
— Слухи, сплетни, догадки... Мне нужно всё — что только можно раздобыть...
В дополнение ко всем моим тайным и явным контактам и обязательствам последних недель... да — не хватало только роли полицейского информатора...
— Всё, что в моих силах, Мияки-кун. А... есть фотографии девушек — при жизни?
Сам не знаю, отчего мне так хочется на них взглянуть...
Он достает четыре снимка... явно из «семейного альбома», который держит каждая ока-сан, чтобы демонстрировать клиентам, — когда они делают выбор заранее...
...Четыре фото. Четыре лица...
Незнакомые. Нет. Ни одну из них я никогда прежде не видел... и это — пусть и малое, но облегчение.
Я уже откладываю их в сторону, пожимая плечами... Но что-то не дает покоя, глубоко внутри... как будто невидимые пальцы дергают тонкую натянутую струну...
Смотрю еще раз. И еще.
Они очень похожи — эти четыре девушки, в традиционной одежде, с высокими прическами, набеленными лицами... Почти как сестры. И ни одну не назовешь эталоном красоты. Черты лица — крупноваты. И лица — слишком удлиненные... Двух так и вовсе можно было бы принять за переодетых актеров кабуки, изображающих женщин на сцене...
Пожалуй, обычно успехом у клиентов они не пользовались, — так почему же сейчас выбрали именно их?...
И... еще одна странность.
Да, теперь я наконец понимаю, что смутило меня в тех, первых снимках...
— Можно взглянуть еще раз, Мияки-кун?...
Он, похоже, готов отпустить какую-то шуточку. Но у меня слишком серьезный голос, — и он лишь молча возвращает мне в руки пачку фотографий.
— Они были... такими, когда вы их нашли? Их никто не трогал?
— Господь с тобой, Мибу, конечно, нет. А что?
Если бы я только знал.
— Понятия не имею. Но обычно гейши при клиентах никогда не распускают волосы. И уж тем паче — не стирают краску с лица. Это же... как униформа. Традиция. Что угодно... Они просто не могли быть там — в таком виде...
Если только клиент не заплатил за это отдельно.
Но... зачем?...
— А есть следы... сексуальных контактов, Мияки-кун?...
— Эксперты скажут. Но явного насилия вроде бы нет. Может — все-таки скажешь, что у тебя на уме, а, Мибу-кун?
Если бы я только знал...
Но что-то в этой истории задевает меня за живое, — настолько, что даже все нынешние тревоги по поводу Киро не затмевают смутного беспокойства.
...Я еще раз обещаю ему навести справки. Он выпивает вторую чашку кофе — и наконец уезжает, оставляя мне комплект фотографий.
Уже собираюсь позвать Тао и посоветоваться с ней...
...Телефон...
Звонок — вновь как раскаленным ножом по нервам... Но тут же — всплеск облегчения.
Знакомый номер.
— Да, Кадзу...?
Его голос — совершенно спокойный. Даже с легкой насмешкой.
Так... чудовищно странно — сейчас...
— Звонила твоя пропажа, Мибу-кун. Попробую его забрать в течении часа...
Кадзу!!...
Но он не слушает. Как всегда — ему не нужны мои вопросы. Кладет трубку. И когда я перезваниваю, то в ответ — срыв вызова... и бесконечная нить гудков...
Ладно.
Ладно, всё к черту!...
Не могу усидеть на месте. И — опять к черту! — закуриваю сигарету... плевать на кимоно... на всё плевать... Я просто не могу поверить, что это — реальность...
Предупреждаю охрану на воротах — чтобы дали мне знать.
Предупреждаю Тао.
О-Юми — что понадобится ванна... и аптечка... и чистая постель... и еда... и...
Черт... черт... я уже не знаю и сам...
Чжан... Да, конечно...
Я набираю номер наемника.
Торопливо, сбивающимся голосом — все новости.
— А что у вас, Чжан-гун?... Вы нашли его?...
— Зацепили. И готовы отслеживать дальше. Можем взять его примерно через полчаса. Даете добро, Мибу-сан?...
Я пытаюсь собраться с мыслями. Прикинуть возможности и варианты.
И наконец...
— Давайте немного подождем, Чжан-гун. Пусть Киро сперва вернется...
Он, кажется, намерен возразить. Но я не хочу спорить. Я уверен, что прав.
Я боюсь... отчаянно боюсь, что слишком резкими действиями они спугнут этого ублюдка... толкнут его на какой-то отчаянный шаг...
Пока Киро не будет здесь, в безопасности...
Нет...
Но спорить и объяснять сейчас — это свыше моих сил.
Я просто кладу трубку...
Он не перезванивает.
Я — жду.
Это всё, что мне осталось теперь...
...
— Мибу-сан... — Звонок от охраны. — Вы просили сообщить...
Не дослушав — к воротам...
Киро!!...
Мальчик... малыш...
Он идет один. Один, без Мураки. Один — по улице, со стороны Годзё-дори... Хрупкая, пошатывающаяся фигурка... я почти чувствую, как у него подгибаются ноги при каждом шаге... Полсотни метров до ворот... Я — бросаюсь навстречу...
Киро!...
Поднимает голову — на голос... отбрасывает с лица слипшиеся, грязные пряди... Даже отсюда я вижу — какие измученные, больные у него глаза...
Киро...
Каждый шаг... уже совсем близко... и руки — его и мои — навстречу... и...
...испуганный взгляд... назад... машина... без остановки... чуть медленнее... ползет вниз стекло... черное... черное... белая рука... вороненая сталь... хлопок... пальцы... сжимаются... черные полосы... черный асфальт... белая машина... без фар... тень за поворотом... умирает звук... черная тишина... кровь на черных губах... черная... черная...
...
Ки...ро...
...
...
...
Я еще успеваю его подхватить.
Мы падаем на асфальт — вместе.
...
Киро.
И я.
...
...
...